В восточнославянской мифологии береза  почиталась  священным деревом, однако в этом почитании на первый план выступала связь с девичеством, а не с образом кормящей матери. И березовый сок скорее соотносился с кровью, вытекающей из пораненного «тела» березки, чем  с молоком. Такому восприятию способствовало изменение через некоторое время  прозрачного цвета сока в красный. «Особенно это заметно на свежем пне: поверхность его покрывается словно светло-розовой пеной». Русские на Алтае вообще считали грехом пить березовый сок, считая,  что, пролившись и окрасившись в красный цвет, он становится кровью. И согласно польскому поверью под одиноко стоящей  березой покоится насильственно убитый человек: если поранить древесину, из нее обильно засочится кровь.

Береза повсеместно ассоциировалась  с представлением о женском образе. В обрядовых приговорах восточных славян при сватовстве береза и дуб выступали как символы невесты и жениха. В свадебных и лирических песнях  девушка всегда сравнивалась с березкой. Украинцы для исцеления девочки носили ее к березе, а мальчика – к дубу. В Полесье с березой связывали опасность возникновения женских болезней, если береза была неосторожно посажена рядом с домом. В белорусских причитаниях умерших братьев называли «зялеными кусточками», а умерших сестер — «белыми бярезами». В некоторых полесских селах при похоронах покрывали тело умершей женщины березовыми ветками, а тело мужчины — ветками тополя.  

В дни «зеленых святок» - недели до праздника Троицы и недели после него – главным объектом праздника была береза.  Hа Семик (четверг перед Троицей) на Руси пели: «Радуйтесь, беpезы, / Радуйтесь, зеленые, / К вам девушки идут, / К вам кpасные, / К вам пиpоги несут, / Лепешки, яичницы, гой!»  Весь обряд чествования березы происходил следующим образом: в четверг березку срубали в лесу, обряжали в женское платье, приносили в один из деревенских домов, где оставляли деревце до Троицы. В следующие два дня крестьяне посещали дом, в котором находится березка, а на третий, Троицин день, несли дерево к реке и бросали его в воду вместе с украшениями.

Частью обряда  чествования березки было  «кумление» девушек. В Саратовской губернии процессия девушек направлялась в лес, неся вместе с живой березой разную снедь – пироги, обязательную яичницу - и распевая песни в честь березок. Одним из основных моментов обряда было  «завивание березки»: девушки «связывали верхушки двух молодых березок, пригибая их к земле. Из веток заплетали венки. ...При завязывании венков девушки обычно кумились. Обряд кумления был очень распространен в центральных   и южных русских областях. На связанные в виде круга ветви берез вешали крестик, и девушки попарно целовались через этот венок под пение «покумимся кума, покумимся, менялись какими-нибудь вещами (кольцами, платками) и после этого называли друг друга кумой».

Береза  является первым распускающимся по весне деревом, что делает ее символом весны и юности, средоточием  сил роста и плодородия. Март в древнерусском календаре назывался березозол, и продолжает называться березнем на Украине и бржезнем - в Чехии и Словакии. Такая отмеченность березы среди других лиственных деревьев объясняется не только тем, что береза раньше других деревьев протягивает свои листочки к солнцу, но и пользой, приносимой этим деревом. Лучше всего об этом сказано в загадке: «Шел я лесом, нашел я древо, из этого древа выходят четыре дела: первое дело – слепому посвеченье, второе дело – нагому потешенье, третье дело – скрипячему поможение, четвертое дело – хворому полечение». Разгадка: первое дело – лучина, второе – березовый веник для бани, третье – деготь для телеги, а четвертое – березовый сок.

В начале апреля крестьяне прибегали к магической силе березы: стегали коров березовыми прутьями так как считали, что  «как береза дает весной сладкий сок, так и коровы станут давать вкусное молоко». Березовые ветви втыкали в землю на полях для повышения урожайности. Березовое полено закапывали под порогом новой конюшни чтобы «велись» кони. Установленная в переднем углу при строительстве дома ветка березы была залогом здоровья хозяина и семьи. Венички из березовых веток использовались в обрядах очищения, которые дожили до наших дней в форме хлестания березовыми вениками при мытье в бане. Те же распаренные березовые веники участвовали в мордовском обряде в зимнем празднике Богини-Матери и Богини-Березы. Березовыми вениками хлестали себя  мордовские девушки и в период нашего «Семика», бросаясь в воду, приговаривая «Божество березы, посети нас».

Друиды помещали березу (Beth) на первое место в алфавите деревьев. «По-видимому, месяц березы начинался 24 декабря и заканчивался 20 января». В Европе ветками березы по сельскому обычаю прогоняли Духа Прошлого Года. «Береза, - пишет Р. Грейвс, - это дерево начала. ...из лесных деревьев, если не считать таинственной бузины, она распускается первая.., а в Скандинавии свежие листочки березы определяют начало сельскохозяйственного года, потому что с их появлением фермеры сеют весной зерно». Название березы - Bjőrk (Бьőрк) лежит в основе многих шведских и скандинавских фамилий. Ветви березы являются символом весны. Столб, украшенный листьями березы назывался "майским". Обнаженный пахарь, возделывающий поле сохой, по традиции держал в руке березовую ветвь.

Май - это месяц, когда в Северной Европе распускаются почки, и деревья покрываются первыми листочками, а береза распускает листочки самой первой. "Maja" означает "украшать зеленью". Существует много обычаев, которые обязаны своим происхождением традиции украшать зеленью. Одним из таких обычаев было использование березовых ветвей  в свадебных обрядах. В шведской провинции Смоланд существовала традиция, которая называлась "обдирать березу". Молодежь обрывала березовые ветки, украшала ими майское дерево и приносила его к двери невесты, чтобы затем утром поднять его и танцевать вокруг. "Майское дерево, - пишет Мартин Нильссон, - в некоторых районах Швеции должно было стоять у дома  молодой женщины до тех пор, пока у нее не родится первый ребенок".

Ясень (лат. Fraxinus) – лиственное дерево, которое с древнейших времен почиталось священным за связь с молнией и огнем. Дерево различается по половому признаку, есть женские и мужские деревья. Цветки ясеня  темно-бурые или фиолетовые собраны в пучковидные метелки, опыляются ветром. На одном дереве могут находиться  как женские или мужские соцветия, так и обоеполые. Цветы появляются в апреле-мае, когда листьев еще нет.

Листья ясеня сложные,  могут состоять от 7 до 13 листочков. Солнечные лучи свободно проникают сквозь ажурную листву и по этой причине ясень всегда выгладит светлым, не омрачненным тенью. Вероятно, именно это качество легло в основу русского названия этого дерева – ясень, от  слова «ясный», «светлый». Латинское название «fraxinus» или «свет от камина», возможно, имеет переносный смысл - «свет знания», но просматривается и связь с камином, очагом, в котором поленья или вязанки ясеневых прутьев традиционно сжигали в новогоднюю ночь.

Ясень  скандинавской мифологии соединяет небо, землю и подземное царство, проходя через девять миров. Главное святилище богов, место их встреч, где «боги вершат свой суд», находилось у ясеня Иггдрасиль: «Тот ясень больше и прекраснее всех деревьев. Сучья его простерты над миром и поднимаются выше неба. Три корня поддерживают дерево, и далеко расходятся эти корни. Один корень – у асов, другой – у инеистых великанов, там, где прежде была Мировая Бездна. Третий же тянется к Нифльхейму, и под этим корнем – поток Кипящий Котел, и снизу подгрызает этот корень дракон Нидхёгг. А под тем корнем, что протянулся к инеистым великанам, - источник Мимира, в котором сокрыты знание и мудрость».

Самым священным почитался  источник, который находился «под тем корнем ясеня, что на небе. ...имя ему Урд. Там место судбища богов». Три норны – Урд, Верданди и Скульд - живут в прекрасном чертоге под ясенем и каждый день поливают ясень водой из источника, «чтоб не засохли и не зачахли его ветви. ...В ветвях ясеня живет орел, обладающий великой мудростью. А меж глаз у него сидит ястреб Ведрфёльнир. Белка по имени Грызозуб снует вверх и вниз по ясеню и переносит бранные слова, которыми осыпают друг друга орел и дракон Нидхёгг. Четыре оленя бегают среди ветвей ясеня и объедают его листву. ... И нет числа змеям, что живут в потоке Кипящий Котел вместе с Нидхёггом».

В Греции ясень был посвящен Посейдону, который, «сохранив свою власть над лошадьми, стал еще богом морестранников, когда ахейцы начали плавать по морю».  Так же как и Посейдон, Один-Вотан, которому был посвящен ясень Иггдрасиль, «приобрел дополнительные функции мореплавателя, после того как его народ вышел в море. В древнем Уэльсе и древней Ирландии все весла и перекладины делались из ясеня. Ясеневыми были и прутья для понукания лошадей... Ясень – дерево морского могущества или силы, обитающей в воде. Другое имя Водена – Игг (Iggr), от которого произошло Иггдрасиль (Iggdrasil), несомненно, связано с hydra, по-гречески «море» (если точно, «нечто мокрое»)».

В скандинавской мифологии известен образ Улля, пасынка громовержца Тора, сына Скади. Он был прекрасным стрелком из лука и лыжником. В кеннингах он часто именуется как «ас-щита», а его щит называют «ясенем» или «кораблем» Улля. Эти сравнения указывают на связь с шаманской символикой, в которой бубен шамана представлялся одновременно и средством защиты (щитом) и средством передвижения – кораблем, конем, птицей и пр. В литовской мифологической традиции боги, спустившиеся на землю, чтобы вершить судьбы людей, собрались под развесистым ясенем. А в литовской народной сказке «Эгле – королева ужей» боги превратили в ясень одного из сыновей Эгле.

Латинское название ясеня - «fraxinus» или «свет от камина», вероятно, связано с тем, что вязанка из ясеневых прутьев  традиционно сжигалась в  канун Рождества во многих домах и постоялых дворах западных областей. Ясеневая вязанка представляла собой большой пучок ясеневого хвороста, связанного вместе девятью ясеневыми или ивовыми прутьями. В Девоне и Соммерсете она заменяет собою святочное полено. Ее надо церемониальным образом вносить в дом  и поджигать от горящего уголька, сохранявшегося в течение всего года от ее предшественницы, - чтобы сохранить преемственность удачи.

Незамужние девушки в доме часто выбирают веточку из этой вязанки, помечают ее для себя и следят, когда она переломится в жару огня. Та, чья веточка переломится первой, первой же выйдет замуж. В постоялых дворах и кабачках тоже внимательно следят за тем, когда переломится первая ветка: это служит сигналом для первого тоста, за которым следуют другие. Эти  обычаи происходят от древних ритуалов огня и плодородия, практиковавшихся в дохристианские времена в дни зимнего равноденствия.

Наглядным подтверждением веры британцев в магическую силу ясеня является целый ряд ясеней, росших в начале XIX в. на фермерском дворе в центре поселка Селборн. Каждое дерево было  отмечено длинным шрамом и рубцами – следами расколов, сделанных для продевания детей. В Уэльсе суеверие предписывало искать «девственное дерево», расщеплять его с запада на восток; подавать ребенка в щель должна была непременно девушка, а принимать с другой стороны – обязательно парень. Старый ясень в Ричмонд-Парке (Суррей) тоже пользовался популярностью в качестве врачевателя; его называли «Sheen Tree» - «Сверкающим деревом».

В Германии прибегали к такому же способу лечения грыжи, только  вместо ясеня здесь использовали дуб.  В Ольденбурге и Мекленбурге действенным считалось  только то лечение, которое производилось накануне Иванова дня (или летнего солнцестояния) тремя мужчинами по имени Иоганн. При проведении этого обряда подразумевалось, что между ребенком и деревом возникала связь. На острове Рюген  подобную связь считали настолько тесной и неразрывной, что верили в то, "душа человека, излеченного таким образом от грыжи, при его смерти уходила в то дерево, сквозь которое его продевали в детстве».

Связь осины с Нижним миром и душами умерших особенно ярко проступает в латышском мифологическом фольклоре: “veles” — души умерших, а  “Velu mate” — мать мира мертвых, их заступница, разгуливает под корнями осины, отчего и дрожат ее листья.  В латышских поверьях ее может заменять Маря, которая трясет дерево, тождественная общеславянской богине смерти Маре. Ее местопребывание – под корнями осины.  

В русской традиции с принятием христианства осина стала считаться проклятым деревом: «...между священными и обыкновенными попадаются деревья проклятые, - пишет С.В. Максимов. – Во главе их стоит общеизвестная, с трепещущими листьями, осина, проклятая самим Христом за то, что на ней удавился Иуда, и потому неудобная к посадке вблизи жилья». «Потому-то листья осины, - добавляет А.В. Балов, - трепещут при самом малейшем дуновении ветерка, а осенью листья осины принимают ярко-красный цвет – цвет крови». Действительно, с наступлением осени дерево красуется своей листвой, окрашенной в «багрец и золото». Иногда трепетание листьев осины объясняется страхом от проклятия, наложенного на это дерево Христом или Богородицей, потому что из древесины осины  был сделан крест и гвозди, которыми прибили к нему Христа.