Удэгейцы считали ящериц, змей и жаб воплощением духов своих далеких предков, помогавших сородичам в борьбе со злыми духами. У них также как и у нанайцев сохранился древний обычай украшения черемуховых лепешек изображениями этих животных и узорами спиралей. Ритуальный пояс эвенкийских, нанайских и удэгейских шаманов мог иметь вид ящерицы или одной или двух змей и "считался средством передвижения во времени". В представлениях тунгусоязычных народов "переход в иное пространство - время связан с образом вихря", а ящерица и змея выступали символами перехода. Атрибутами удэгейских шаманов были маски и головные уборы с изображением зооморфных образов шаманских духов-защитников. Удэгейцы считали, что в самой маске-образе был воплощен дух помощника, олицетворявший предка. Ящерицы, лягушки, змеи, пауки и птицы, служившие магическим оружием для защиты от злых духов, были изображены на шаманской маске хамбаба уни: " Железный паук тонгай окутывал шамана железной сетью и создавал искусственное облако для маскировки; железная ящерица яхела, двигаясь на большой скорости, ходила на разведку и жалила раздвоенным языком, как пламенем, злых духов; лягушка ята заглушала звуками своего голоса шаги шамана; железные рога оленя яе служили боевым оружием; птица гаха с железным клювом предупреждала об опасности". Деревянный посох, в нижний конец которого было вмонтировано копье, дополнял вооружение шамана, позволяя отражать нападение злых духов, а ящерица, нарисованная или вырезанная на древке посоха, своевременно доносила шаману обо всех нечистых силах, угрожавших ему во время камлания.

У эвенкийского шамана было много духов-помощников, помогавших ему в путешествиях по трем мирам вселенной. Каждый дух имел свою спецификацию. Так, предки служили духами-помощниками в верхнем мире, олень, лось хищные звери, ворон и даже дерево - помощниками шаманов в среднем мире, т.е. на земле, а мамонт, змей, рыба, ящерица и лягушка вместе с душами умерших людей (мугды) - в нижнем мире. Однако представление о пользе, приносимой ящерицей, сохранилось только в шаманских обрядах, тогда как в эвенкийском героико-архаичном эпосе и в некоторых фольклорных текстах, ее образ обнаруживает негативный оттенок как раз по причине связи с преисподней. Так, в героическом сказании "Храбрый Содани-богатырь" ящерицы вместе с жуками выступают манифестацией силы злого духа подземного мира. Сила богатыря проявляет себя в гневе, наполняющем и распирающем его, мгновенно увеличивая физические параметры тела. В ответ на это противник богатыря демонстрирует свою "силу": «Все поле тогда заполнилось Множеством снующих жуков, Множеством ускользающих ящериц». Ясно, что силу злого духа составляет множество обитателей преисподней, находящихся под его властью, - злых духов болезней в образе ящериц и душ умерших в образе жуков. В представлениях многих народов души умерших могли иметь вид насекомых. К примеру, чукчи видели именно в жуке внешний образ души. Обские угры, селькупы и ненцы считали что душа умершего превращается в водяного жука. По поверьям манси в жука превращалась душа умершего мужчины, а в паука - душа женщины. Поэтому присутствие жуков в преисподней вместе с ящерицами не вызывает удивления.

Изображения ящериц и змей широко распространены в Зауралье и Западной Сибири. Ящерицы и змеи соотносились с образом души, а кеты помимо этого связывали с ними представления о присущей им мудрости. Это неудивительно, так как являясь духом-помощником шамана, ящерица, как и змея, способна была проникать в самые скрытые закоулки загробного мира. Именно им в первую очередь были известны дороги в подземный мир, поэтому они были незаменимыми помощниками шамана, сопровождавшими его, подсказывавшими путь, который лучше всего мог привести к цели, предупреждавшими об опасностях, подстерегавших шамана в его путешествиях в загробном мире. С этим знанием подземного мира и были связаны представления о мудрости, присущей змеям и ящерицам. Кроме того, способность ящерицы влезать высоко на деревья, позволявшая, по мнению кетов, тоже видеть многое из того, что скрыто, делала ящерицу причастной не только подземному миру, в который она попадала через трещины в земле и щели между камнями, но и воздушной стихии. Такое всезнание было важным для шаманского духа-помощника. Изображения ящериц и змей на шаманских атрибутах кетов и селькупов не только помогали шаманам в путешествиях по преисподней, но и защищали их от злых духов.

В традиционном хантыйском мировоззрении самыми ценными, определяющими судьбу человека существами, представлялись духи в образах ящерицы и лягушки. Восточные ханты считали, что жизненная суть (душа) ilt имелась только у живого человека и могла показываться в образе ящерицы, или комара, паука, реже в виде крошечного человечка. Видеть ее мог только шаман. Ilt являлась хозяином человека, ответственной за его поступки. Считалось, что вины человека в том, что утонул или повесился, нет, - это ilt заставила. После смерти человека ilt оставалась при умершем, временами бродила вокруг дома, как будто приходя за кем-то из живых членов семьи, и не оставляла тело до трех лет, пока оно не сгнивало, потом исчезала. Образ ящерицы, в котором представала душа, связывал ее с культом предков, представлявшихся семейными охранителями. К примеру, ваховские ханты в качестве семейного духа-хозяина хранили тушку ящерицы или ее скелет. Образование новой семьи обязательно сопровождалось изготовлением изображения семейного духа. Роль и значение духа-ящерицы в этом качестве наглядно проявляется в культе огня домашнего очага.

Левиафан (евр. "свертываться", "виться"), морское животное, описываемое как крокодил, гигантский змей, рыба или чудовищный дракон. Существо, враждебное богу, над которым бог одерживает победу в начале времен. В западносемитской угаритской мифологии известен как Латану, семиголовое чудище, воплощающее разрушительные силы водного мира, с которым вступают в борьбу  Балу (Алийан-Балу) и Анат и побеждают его.

В кн. Еноха и других источниках имеется мотив отделения друг от друга Левиафана и бегемота в качестве чудовищ мужского и женского пола, в состоянии первоначального хаоса слитых воедино. По-видимому, мифы о Левиафане восходят к представлениям об олицетворенном первобытном хаосе, враждебном богу-творцу и некогда им покоренном, ныне пребывающем в состоянии сна, но могущем быть разбуженным. Наиболее развернутое описание Левиафана содержится в книге Иова: «…круг зубов его – ужас… от его чихания показывается свет; глаза у него – как ресницы зари… дыхание его раскаляет угли, из пасти его выходит  пламя; он кипятит пучину, как котел, и море претворяет в кипящую мазь… он царь над всеми сынами гордости». В Библии наряду с левиафаном названы близкие ему чудовища, поражаемые богом, - Раав и Таннин, а также рыба, проглотившая Иону.

Один из главных мотивов фольклора отражает продуцирующую магию громового божества.  В русском фольклоре сохранились следы его древнейшего культа в образе крокодила. «Старинный хронограф (Хронограф — историческое произведение с описанием событий "от сотворения мира", в основном связанных с Византией. Впервые хронографы появились на Руси в XV веке и в дальнейшем получили широкое распространение.) утверждает, что Волхов был лютый чародей (волхв — колдун, кудесник); в образе крокодила поселился он в реке, которая от него получила и свое прозвание, и залегал в ней водный путь; всех, кто не поклонялся ему, чародей топил и пожирал; суеверный народ почитал его за бога и называл Перуном и Громом». Название реки, связанной с волхвом,  обернувшимся крокодилом, известно и в мужском, и в женском вариантах: Волхов и Волхова. По мнению автора, А.Н. Афанасьева, введение образа крокодила в повествование «объясняется литературным подновлением: крокодил заступает здесь место чудовищного змея (дракона), залегающего источники и реки». Действительно, для русской мифологии характерны образы змея и дракона, а не крокодила. Однако по некоторым данным такое животное или подобное ему было известно на Руси.

Кайман (один из видов крокодилов), известный своей хищностью, в мифологических представлениях индейцев Месоамерики служил прообразом Земли. Она плавала подобно этому земноводному животному, частично погруженная в воды первобытного океана. Чешуйчатый гребень на спине каймана символизировал земные горы, а его открытая пасть -  пещерный вход в нижний мир и страну мертвых. Земля «поглощала» умерших подобно тому, как кайман поглощает свою добычу, а через гребни на своей спине, уподобляемые горам, кайман был причастен дождевой магии, потому что по представлениям индейцев грозовые облака образовывались в недрах гор. Пещера же представлялась не только входом в нижний мир, но и местом происхождения индейских племен.

По мифологическим представлениям мунда, народности, живущей на юге Заира, северо-востоке Анголы и северо-западе Замбии, владыкой нижнего мира является чудовищный крокодил. Выполняя брачное условие, с ним сражается и побеждает герой фольклора Судика-Мбамби.

У нигерийских игбо крокодил – общий символ громовника-змея и богини земли-черепахи.

У меланезийцев аллигаторы, акулы, рыбы бониты, птицы фрегаты и улитки считались перевозчиками духов. В мифологии гуантуна большую роль играли духи - кайя, которые могли принимать различный облик. Один из мифов в сказочной форме описывает инициационный возрастной обряд, осуществляемый кайя над неким мальчиком. Приняв образ крокодила, кайя проглотил мальчика и ушел в лес. Там он его выплюнул и стал воспитывать. Мальчик вырос очень быстро. "Посвящаемого в тайные мужские союзы часто вводили в хижину, имеющую форму крокодиловой или змеиной пасти, что символизировало проглатывание юноши чудовищем".(2)

В древней Индии (Мохенджо-Даро, Чанху-Даро и Хараппа) гавиал считался  божеством весеннего разлива Инда, наряду с буйволом или быком.

В индийском зодиаке Козерогу соответствует изображение фантастического чудовища Макара, объединяющего в себе черты водного и сухопутного животных, иногда с растительным мотивом. В древнеиндийской мифологии Макара рисуется водным животным. Океан в индийском эпосе часто именуется "обиталищем макар", которые приводят его в волнение. По одному из мифов, мудрец Агастья выпил океан, в котором стояла гора Виндхья. Когда вода исчезла, обнажилось подножие горы, и к нему прилепились макара, которые просверлили в толще скалы многочисленные ходы. В этих ходах остались драгоценности; вдобавок, в них поселились змеи, охранявшие сокровища. Однако, несмотря на эти описания, макара изображается как существо, напоминающее либо крокодила с головой слона с поднятым хоботом и рыбьим хвостом, либо существа с  рыбьим телом и хвостом, но с рогатой головой и двумя ногами антилопы. Абу Рейхан Бируни замечает по поводу синкретического образа Макара: "А морское животное, называемое макара, также, согласно описаниям, не нуждается в том, чтобы его считали состоящим из двух частей". На печатях древних городов долины Инда изображены различные типы образа макары, что указывает на местные корни. Иногда изображение макары причудливо соединяется с растительными мотивами — челюсти и язык с закрученным придатком обнаруживают большое сходство с корневищем и цветком лотоса, что объясняет использование макар в качестве транспортного средства речными богинями - Нади-деватас.  В системе локапал макара становится ваханой богов-охранителей мира: Варуны, Сомы, Индры и Куберы.