В случае тяжелой болезни шаман совершал камлание небесным божествам у специально выбранного для это цели живого тополя потоха. На его восточной стороне делали затес и треугольное углубление вершиной вверх. Под деревом ставили угощение богам в виде водки, крови животного, каши. Затем маленькие кусочки каждого угощения клали в этот треугольник. Шаман просил милости и здоровья для больного. Такое дерево нельзя было трогать, ломать — иначе больной мог заболеть еще больше и даже умереть. Для обряда выбирались крепкие, молодые деревья. В настоящее время из-за невозможности сохранить дерево в неизменном виде стали отрезать фрагмент дерева, отметив сначала его восточную сторону. На ней делают треугольное углубление, приносят домой, где и совершается обряд. Это дерево, а также его часть, называется пиухэ. Пиухэ считалось священным деревом, ритуал выделения и обожествления пиухэ назывался тэвури (досл. – посадить, установить). Треугольное углубление - это главная часть, в которой содержалось пиухэ. Тяжелобольные простые старики молились по ночам о здоровье, преклонив колени перед тремя священными шестами - символами богов арингтари или арингторго. Эти три шеста представляли собой совокупность девяти небесных деревьев потоха, у корней которых жили пестрые кабаны, а в ветвях - небесные зайцы гурмэн токса, увешанные бубенчиками. Жертвы которые приносились этим божествам в течение трех дней, попадали к этим божествам.
Дерево играло центральную роль и в промысловом обряде нанайцев. Некоторые охотники соблюдают его и сегодня, только в несколько упрощенном виде. Назначение этого обряда заключалось в следующем: задобрить духов-хозяев горных речек, озер, сопок — боа эдендуэни. Добравшись до прошлогоднего зимовья (аонга), охотник бил земной поклон дереву, растущему рядом, после чего устраивал, приводил в порядок свое временное жилье. Затем следовал обряд задабривания хозяев местности, совершавшийся в определенном месте. Для его совершения охотник выбирал подальше от зимовья одно из деревьев лиственной породы с мягкой древесиной (тополь, липа) и вытесывал на нем лик духа-хозяина охотничьих угодий —Сангия Мапа или пиухэ, обращенный на восток. Перед деревом он втыкал четыре вилообразные палки, на них клал две перекладины, на которые настилал еловые ветки. На этом настиле охотник раскладывал жертвенную пищу. Рот личины он мазал водкой. Ею же брызгал в направлении четырех сторон света, после чего созывал на избранное дерево всех духов-хозяев местности и обращался к ним с просьбой об удаче в промысле. В данном обряде дерево являло собой вместилище душ хозяев местности.
Судьба каждого нанайца была тесно связана с представлением об особом невидимом дереве - морсо. Считалось, что у каждого человека имеется три души: дюлемди, паниа и душа-дерево морсо, которое вырастало в начале жизни человека и падало с его смертью. Морсо росло по мере роста человека и дряхлело по мере приближения его к старости. Таким образом, оно представляло собой дерево-двойник человека, было воплощением его жизненной силы. Шаман С.П.Сайгор говорил, что душа человека до его рождения и есть морсо, отождествляя ее таким образом с омиа (птичкой - нерожденной душой). При рождении в ребенка вселяется душа панян, "но душа-дерево "остается в его сне" и имеет реальный аналог где-то в тайге. Человек внезапно умер - значит упало его дерево морсо". Понятие о морсо, которое человек мог видеть только во сне, существовало и у верховых нанайцев. Считалось, что тот кто увидит во сне это дерево падающим, скоро умрет. Таким образом шаманское дерево было тождественно морсо, с той лишь разницей, что было наделено шаманской атрибутикой - листьями-толи, колокольчиками и рогами. Жизнь, сила и могущество шамана зависели от этого дерева.
Сведения о шаманском дереве расплывчаты. Одни нанайцы считали его растущим из подземелья и достающим верхушкой неба, другие считали, что оно входило в число трех деревьев: одно, считавшееся деревом душ, росло на небе, второе - с шаманскими принадлежностями - на земле, а третье - в загробном мире. Считалось, что дерево душ (омиа моани) находилось во владении небесной старухи Омсон-мама. Оно было огромным, а на его ветвях плодились души в виде маленьких птичек. Предполагалось, что каждый нанайский род имел на небе свое дерево и своих птичек. Такие деревья, с порхающими или сидящими на ветвях птичками, вышивались на свадебных халатах. Из полевых материалов проведенной по селам Хабаровского края в 2005 г. экспедиции следует, что представление о родовом дереве сохраняется у нанайцев до настоящего времени. По сообщению одного из информантов это дерево представлялось большим, толстым в обхвате: «Нанайцы умирают, в загробный мир уходят, оттуда не возвращаются. Остается дерево, омиа, большое дерево, и люди хорошие, женщины молоденькие превращаются в птиц и садятся, чтобы снова родиться, а старые переходят в траву, в грибы, в змей переходят. Люди никогда не умирают, они в метаморфозу превращаются».
Согласно другим представлениям дерево душ росло в нижнем мире. Совершая большие поминки и отвозя души умерших в буни, шаман одновременно приносил оттуда и души-зародыши будущих людей, которые в виде птичек сидели на ветвях дерева омиа боани. Вместе с ними шаман привозил из буни и души промысловых животных: калуг, изюбрей, соболей и др. Таким образом, мир умерших сородичей и мир душ омиа оказывался одним и тем же родовым миром.
Вероятно, представление о всех трех деревьях - родовом, шаманском и подземном - сливавшееся у некоторых нанайцев в образ единого древа, прорастающего из подземного мира и достающего верхушкой до неба, и традиция изготовления шаманских столбов тороан, имитирующих это древо, развились из исходного образа священного дерева туйгэ, имевшегося в прошлом у каждой нанайской семьи неподалеку от дома, обычно на опушке тайги. У такого дерева устраивались моления, к нему обращались с просьбой о добыче промыслового зверя, о наделении детьми, у ствола ставились фигурки разных духов, которые, как считалось, невидимо слетались на ветви, чтобы принять угощение. К туйгэ относились бережно, запрещалось не только срубать его ветви, но даже собирать хворост под ним: духи могли обидеться и наказать болезнью. На некоторых стволах вырезалась личина божества. Верховые нанайцы выбирали в качестве туйгэ большой ильм, ясень, дуб или пихту. Считалось, что кедр, береза и лиственница для этой цели не годились.
Использованные материалы:
- Лопатин И.А. Гольды амурские, уссурийские и сунгарийские: Опыт этнографического исследования;
- А.Ф. Анисимов. Космологические представления народов Севера;
- А.В. Смоляк. Представления нанайцев о мире //Природа и человек в религиозных представлениях народов Сибири и севера (вторая половина XIX – начало XX в.);
- А.В. Смоляк. Шаман: личность, функции, мировоззрение (народы Нижнего Амура);
- Наталья Бельды Дерево — молчаливый двойник человека;
- В. Г. Целищева Древо жизни или возобновляемые ресурсы?