Непременным условием служения фригийской Великой Богине с ее возлюбленным Аттисом являлось самооскопление жрецов ее культа. Когда культ был перенят римлянами и древнее воплощение Богини – небольшой камень черного цвета – был водружен в храм Победы на Палатинском холме, две вещи поразили воображение римлян: невиданный урожай, собранный в том же году, и вид скопцов, шествующих в восточных одеждах со статуэтками на груди по римским улицам. «Неся изображения богини, они под музыку кимвалов, барабанов, флейт и рогов процессией проходили по Риму, и, пораженные фантастическим зрелищем, тронутые необузданными мелодиями, люди в изобилии подавали им милостыню и забрасывали розами изображение богини и несущих его людей».
Во Фригии считалось, что праздник Аттиса, охваченного неистовством, убежавшего в горы и там оскопившего себя, установлен в его честь самой Кибелой. В Малой Азии центром культа этой богини была область Галатия, населенная галлами, поэтому в Риме, куда культ проник в конце III в. до н. э., жрецы Кибелы стали называться галлами, а верховный жрец – архигаллом. Великий весенний праздник в честь Богини и ее возлюбленного Аттиса в римском варианте навряд ли отличался от своего азиатского источника. Прежде всего это был праздник священного дерева. Император Клавдий даже включил фригийский культ священного дерева в состав римской государственной религии.
Празднование приходилось на март и начиналось, по-видимому, с того, что 22 марта в лесу срубалась сосна, которую приносили с благоговением в святилище Кибелы, где ствол, подобно трупу, «перебинтовывали шерстяными повязками и обкладывали венками из фиалок». Эти весенние цветы использовались в обряде по той причине, что считались происходящими из капель крови Аттиса. В заключение к середине ствола привязывали статуэтку юноши, и священный символ праздника Аттиса был готов.
На второй день праздника, 23 марта, «занимались преимущественно тем, что трубили в трубы. Третий день назывался Кровавым. В этот день архигалл (первосвященник) вскрывал себе вены на руке. Жрецы более низкого ранга, возбужденные необузданной, варварской музыкой — боем кимвалов, громыханием барабанов, гудением рогов и визгом флейт, — с трясущимися головами и развевающимися волосами кружились в танце до тех пор, пока, наконец, приведя себя в состояние бешенства и потеряв чувствительность к боли, не начинали наносить себе раны глиняными черепками и ножами, забрызгивая алтарь и священное дерево своей кровью».
Прямых свидетельств тому, что на римском празднике новообращаемые оскопляли себя, нет. Однако вне всяких сомнений на родине этого культа в Кровавый день жрецы доведенные, «до наивысшей степени религиозного возбуждения... оскопляли себя и бросали отрезанные части тела в статую жестокой богини. Затем отрезанные детородные органы осторожно завертывали и погребали в земле или в подземных покоях Кибелы...». Возможно, розы, которыми римляне забрасывали статую богини, заменяли именно эту, слишком чудовищную для западного сознания, часть восточного культа.
Кровавый день был днем траура по Аттису. По окончании обряда статуэтку, олицетворявшую Аттиса, зарывали в землю. Хотя это был праздник священного дерева, но, судя по тому, что во время всего периода траура верующие «воздерживались от употребления хлеба», он переплетался с обрядами, проводимыми в честь божества хлебных злаков. Достаточно для примера привести обычай воздерживаться от употребления в пищу продуктов, перемолотых на мельнице, который соблюдали женщины Харрана во время плачу по Таммузу. «Прикоснуться к хлебу или муке в такое время значило осквернить израненное тело бога».
В ночь на 25 марта происходило воскресение бога: «Во тьме неожиданно вспыхивал свет, могила отверзалась, и бог восставал из мертвых. Помазав губы скорбящих миррой, жрец тихо шептал им на ухо благую весть. Участники культа Аттиса шумно приветствовали воскресение бога как залог того, что и сами они одержат победу над могильным тлением». Весь следующий день верующие предавались необузданному веселью. В Риме он получил название Праздника радости и принял форму карнавала с атмосферой вседозволенности. Люди, разгуливали по улицам в масках, и каждый мог «безнаказанно присвоить себе самый высокий и священный сан».
Следующий день, 26 марта, посвящался отдыху, а 27 марта празднество заканчивалось тем, что под звуки дудок и барабанов серебряную статуэтку богини с лицом из шершавого черного камня везли в повозке к речке Альмону, впадавшей в Тибр прямо у стен Рима. Процессию возглавляли патриции, ступающие босыми ногами. Первосвященник в пурпурном одеянии омывал повозку, статую и другие объекты культа речной водой. «На обратном пути повозку и быков увивали свежими весенними цветами».
Использованные материалы:
- Мифологический словарь;
- Дж.Д. Фрэзер. Золотая ветвь.